Divi vienā. Fjodorovs un Robins-zonde

Два одноактных происшествия

1.

Двое сидят друг напротив друга. За столом. Один что-то пишет в своих бумагах, смотрит какие-то распечатки. Второй сидит, сложив на колени руки.

Первый:  Итак. Ваши имя и фамилия!

Второй: Янис Фёдоровс.

1: А почему не Фёдоров?

2: Ну, так по-латышски мужские фамилии звучат.

1: Так фамилия вроде русская?

2: Ну, папа у меня русский, мама – латышка.

1: Ясно. Ни то, ни сё как бы.

2: Я себя считаю латышом. Но и русские мне не чужие.

1: Хорошо, латыш Фёдоровс. Военное звание у вас какое?

2: Никакого.

1: Ладно, проверим. А профессия?

2: Звукооператор в театре.

1: Большой театр?

2: Нет, небольшой. Экспериментальный.

1: Понятно, платят мало, решили подзаработать.

2: Где подзаработать?

1: Здесь, на Донбасе.

2: Да нет, ну как я тут мог подзаработать.

1: Ну, как многие подзарабатывают – на войне.

2: Нет, я на войне не зарабатываю.

1: А почему тогда поддержали наших противников? Что вам, латышу, здесь делать?

2: Я не поддерживал ваших противников. Я вообще никого не поддерживал.

1: А почему вы тогда здесь?

2: Я приехал прекратить войну.

1: Ого! Сильное заявление. И как вы собирались её прекратить?

2: Силой культуры и искусства.

1: Послушай, театрал-латыш-Фёдоровс! Ты мне зубы не заговаривай. Тебя задержали на блокпосте в 5 км от боевых действий. При тебе в Жигулях девятой модели была обнаружена передвижная радиостанция. За такие вещи к стенке ставят и без допросов в принципе. Но у нас есть порядок, у нас есть отчётность. Мы – настоящие вооружённые силы, понимаешь?

2: Я понимаю. Вы – настоящие вооружённые силы.

1:  Ну, вот. Так что не строй из себя Будду, Ганди или кого там ещё…

2: Хорошо, не буду… Будду.

1: Какое у тебя было задание?

2: Задания не было никакого. Была цель – прекратить кровопролитие.

1: Кем была поставлена цель?

2: Никем. То есть мной… самим.

1: Ладно, и как ты собирался его прекратить.

2: Задействовать коллективную светлую память и индивидуальные точки прекрасного.

1: Коллективную светлую память… Ты – псих что ли? Или собираешься косить под психа? Вот – это что? (показывает на железный ящик в углу)

2: Это … передвижной радиопередатчик. Можно к нему подключить источник звука и передавать что угодно на дистанции 2-3 км. На FM и УКВ волнах, без разницы.

1: И зачем ты его привёз в зону боевых действий?

2: Собирался прекратить войну.

1: Ну что за детский сад, а? Я двое суток не спал. Ну, что ты тут мне лепишь?

2: Я не леплю… Я действительно хотел. Думал, что смогу. Хотел здесь попробовать.

1: Что попробовать?

2: Понимаете… Я как подумал. Я подумал – это же воюют парни и мужики, которые в детстве смотрели одни и те же мультики, те же фильмы. У которых столько всего в жизни похожего было. Они решили, что друг другу чужие, что друг другу враги… Но ведь посади их рядом за одним столом где-то далеко от войны…

1: И война начнётся и там.

2: Нет, думаю, не начнётся.

1: Так. А при чём тут передвижная радиостанция, которую в твоей тачке нашли?

2: Я её купил у радиопиратов из Вентспилса. Есть такой город в Латвии, порт. Один раз надо было кое-какие детали найти для радиомикрофонов наших в театре. Я стал смотреть в сети объявления о продаже-покупке. И вдруг вижу – продаётся пиратская радиостанция, вещает в таких-то диапазонах. Я с человеком созвонился. Съездил туда. И действительно –  в рабочем состоянии. Купил и привёз в Ригу.

1: И дальше что?

2: А дальше я стал думать, что на этой войне главные – танкисты. Что всё вокруг танков крутится. Вообще все сейчас на танках помешаны… Есть такая компьютерная онлайн-игра World of Tanks, в неё по 4 миллиона человек за один вечер параллельно играют. И реклама этой игры есть на каждом новостном портале, который про Украину вещает, неважно с какой стороны. И вообще очень много историй, с танками связанных. То, как один украинский танкист русскому жизнь пощадил, когда танк его подбил, и матери его открытое письмо написал. То, как русский танкист, сам родом из Бурятии, ехал на войну, и уже у границы, женщины на станции стояли и крестили их эшелон, благословляли. А он ведь бурят, буддист.

1: Так, опять за своё. А говорил – не буду про Будду.

2. Простите, к слову пришлось. В общем я понял, что ключевые фигуры боевых столкновений – танкисты. И что с ними и надо разговаривать. Ну, то есть не разговаривать. А послать мессидж – напрямую. Прямо в сердце.

1: Прямо в сердце! Ого! Так ты пропагандист что ли?

2: Ну, может… контрпропагандист, скорее. В общем я знал, что танкисты поддерживают между собой радиосвязь. Идут в атаку с включёнными рациями. И я решил, что если выясню их частоты, то передам им всем что-то такое, что их… может быть… остановит.

1: Чтобы они в атаку не шли?

2: Ну, да… Ни те, ни другие. Но это должно быть что-то такое. Ну вот как голос питона из мультфильма «38 попугаев», ну или там песенка «Пусть бегут неуклюже»… Но я понимал, что слишком прямые слова не подействуют. Вот как кот Леопольд там говорил: «Давайте жить дружно!» Нет, это слишком в лоб и неубедительно, я даже в детстве этому не верил. А надо – в сердце. Чтобы эти люди в танках переключились, не видели друг в друге там укропов и вату, а…

1: И что ты во время вчерашнего боя песенки из мультфильмов на танковую радиосвязь пускал?

2: Ну, да. И ещё песни Бориса Гребенщикова и группы «Аквариум». Он ведь не очень оппозиционный артист считается.  Как бы и тем, и другим годится. У него есть ещё эта песня «Двигаться дальше как страшно, двигаться дальше». Но я и «Вопли Видоплясова» украинцев пускал, как они Цоя поют: «Но если есть ещё в кармане пачка сигарет, значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день…»

1: То есть ты боевой эфир забивал вот этой мутотой и мешал нашим танкистам выполнять боевое задание? А как ты их частоты узнал?

2: Купил такой приёмник китайский, который все частоты сканирует. Он в Латвии запрещён к ввозу, но по объявлению тоже можно найти. На таких у нас дворовые пацаны полицейские каналы ловят, слушают… А передатчик у меня двойной. Могу сразу на двух частотах передавать. Вот я и тем, и другим передавал.

1: Вчера во время боя? Где наших два подбили и тех два сгорело?

2: Да, не совсем получилось у меня. Т.е. частоты я нашёл, программу с треками записал и подготовил как такой микс. Запустил… Я сам вброшенной деревне сидел, машину в амбар завёл и двигатель включил, от неё питание и шло на передатчик.

1: И что?

2: Да, ничего. Никто не остановился, не свернул…

1: Подожди-ка.  (Берёт со стола мобильный, начинает в нём список контактов просматривать). Вот, нашёл! (Звонит, включив громкую связь и ждёт ответа). Это 33-й? Приём-приём, десятый вызывает.

Из телефона: 33-й слушает…  

1: Твои парни в атаку вчера ходили, так? У села этого, заброшенного…

Из телефона: Ходили…

1: А по внутренней радиосвязи ничего странного не слышали?

Из телефона: Слышали… Какая-то херня. Песни из мультиков и рок какой-то, но не очень забойный. Ну, думаем эти навострились. Не то что помехи – песни и диалоги из мультиков пускают, там из «Ёжика в тумане». Издеваются падлы. Ну мы им вчера дали, ты знаешь…

1: Понял тебя, 33-й. Картинка ясная. Всё, отбой!

Из телефона: Понял, десятый. Отбой так отбой!

1-й: Ну, что – слышал, пацифист? Не проняли никого твои мультики?

2: Так они думали, что это противник им такое подкинул. Они не поняли, что и те то же самое сейчас слышат. Вот в чём ошибка… Но это можно исправить. Я так и собирался сделать. Но бензин был на исходе, а без бензина – станция не работает. Пришлось поехать топливо искать…

1: А как ты вообще жив-то остался? Бой-то тяжёлый был. От деревни мало что осталось.

2: Не  знаю. Пронесло…

1: Мда, парень. Что я тебе скажу – повезло, что ты за бензином в нашу сторону поехал. Если бы к такому же человеку, в том же звании, как я, у них бы попал, каюк был бы сразу. Не церемонились бы…

2: Понятно… А что вы со мной сделаете?

1: Что, своей судьбой озаботился? До этого она тебя похоже не интересовала.

2: Интересовала…

1: Что ты вообще здесь делаешь, а? Надоело новости на диване смотреть? Решил поучаствовать в главной постановке века?

2: Я, может, неправильные коды искал, не тот подход. Но ведь так и есть, тут же обе стороны – братские народы. Это же противоестественно всё. В уме не укладывается.

1: А ты песню слыхал «Никогда мы не будем братьями?» А обожжённых танкистов вблизи видел? Тетеря… Вот не пойму – ты реальный идиот или только косишь под него? Янис Фёдоровс. На какой улице в Риге живёшь?

2: Блауманя.

1: А где театр твой находится?

2: На Маскавас, 12.

1: Сколько мест в зале?

2: Сидячих? Сто. Но бывает выносные стулья приносят…

1: Ладно, проверим… В боевых действиях ты, может, и не участвовал, но контрпропаганда твоя – тут тебе не театр. Тут мы в такое не верим. Во всех смыслах. Понял?

2: Понял.

1: Жигули мы твои конфискуем, передатчик тоже… А тебя… Подумаем… Слушай, а через передатчик твой можно любую музыку передавать, так?

2: Так.

1: А вот с мобильного телефона моего – можешь?

2: Могу.

1: Тут у меня радиоприёмник стоит. Но ни фига не ловит. Давай включи свою машинку… От сети она тоже работает?

2: Работает.

1: Включай… А я пока эту вещь найду. (Первый роется у себя в телефоне, второй подключает передатчик)

2: Готово!

1: На! Я на паузу поставил. Ты только запусти…

Первый протягивает телефон, второй берёт его, подключает к передатчику, говорит: Волна 88 и 2.

Первый берёт радио, крутит ручку настройки, находит волну, из передатчика доносится мощный гитарный проигрыш  и песня Led Zeppelin:

«There's a lady who's sure
all that glitters is gold,
and she's buying a stairway to heaven…»

Оба сидят, слушают.

Затемнение  

 

2.

Темнота на сцене рассеивается. Прислонившись к стене, на корточках сидит мужчина. Вот он встаёт, оглядывается и начинает говорить:

Началось с чего – я сидел и слушал новый диск группы «Знахари» и там такой текст был «Если ты не гондон – ты поймёшь, что кругом Армагеддон». Я вообще в большом городе жил, город как город, на букву «Д». И «к» в конце. Нет, не Дамаск. Хотя дымило сильно на горизонте. Это было. Подавал мне знаки мир. Грозные знаки, грозовые знаки. Знаки-забияки. А я жил на улице Артёма, входил в тему. И вдруг понял – ну нет тут никакого выхода. Везде только «вход» и за вход берут плату. Вошёл куда-то, заплатил, а там следующая дверь, новый тариф, и так до беспредела. И зеркала, зеркала, и умножение всего, и все много говорят, постоянно и всё не по делу. Все что-то гонят и параллельно тебя в нужный угол загоняют. А я живу на улице Артёма, я в теме. Врубаюсь, работаю киркой, лопатой, рою сознание до подсознания, а под ним другое сознание, а там ещё одно подсознание. И до бесконечности. Но к текстам группы «Знахари» я отношусь серьёзно – сказали Армагеддон, значит, надо за Дон, делать ноги. И лопатить своё сознание в другом месте. Я долго не думал, собрал рюкзак, побросал вещи тёплые, сковородки какие-то, масло подсолнечное, одну боксёрскую перчатку, футляр из под часов Swatch, колокольчик и рулон обёрточной бумаги в шотландскую клетку. Всё самое необходимое. Сунул это всё в армейский такой рюкзак вместительный, закинул за плечи – и из окна, на пожарную лестница. А внизу старушки-соседки с лавочки ещё кричат: «Смотрите, диверсант! Диверсант спускается». А я им сверху: «Я не дивер-сант, я Робин-зонд!» Это я такую телегу про себя придумал, что я Робин-зонд! Опускаюсь на нижние и недоступные слои, всё исследую, нахожу нужное. Приём-приём. Робинзон он ведь тоже всё где-то копал, куда ни попадал. Окапывался.

Ну а мы в наше современное время знаем – копать надо в себе. Мы – потомки крестьян-землекопов и шахтёров-горняков, копаем теперь свои участки, копаем самих себя. Об этом тоже поётся в другой песне группы «Знахари»: «Окопайся в себе, уйди вглубь, там ты и найдёшь священную про-рубь»… Мне очень важно, например, какого цвета у меня носки. Или что на 33 странице в 33-й строке сверху в книжке, которую я читал 33 дня назад. Я люблю мир, он – загадка! Например, почему небо не зелёное, ведь листья которые тянутся к небу – именно зелёные. Ещё я люблю изюм и видеть всё сверху. Это важно, без этого меня нет.

Дошёл я до автовокзала, сел на загородный автобус, долго-долго ехал, потом долго-долго шёл, сначала по полям, от людей прятался, больших дорог избегал. День шёл, два шёл, потом устал. И вдруг понял – пришёл. Лес начался – лиственный, тихий, чуть дальше ручеёк бежит по песчаному склону, тишина, птички поют. Потом я начал рыть себе землянку в песчаной горе. Но для этой работы необходимы три вещи: кирка, лопата и тачка или корзина, чтобы выносить вырытую землю, а у меня ничего этого нет. Нет! Без лопаты никак нельзя обойтись, но я придумать не мог, как её сделать или чем заменить. Чем заманить лопату? А, чем заманить?

Я ведь новый здесь человек. Я другой человек. Человек за чертой. Чёрт-те знает где. Я один отдельный человек. Меня родили, я рос, я вырос. Я шёл из точки А в точку Б. Без тачки. Где взять тачку? Кто ты теперь без тачки? Кто ты такой без тачки? В наши-то времена. Было время – до. И было время – после. А было – время во время этого времени.

Но главное нигде вокруг не было таблички с надписью «Вход». За это уже можно дорого дать. Любую дорогу отдать. Зачем нам дороги? Упёрся один такой рогом в дорогу. Рог за порог. У меня нет порога, но землянку я вырыл – использовал вместо лопаты чёрный от копоти чайник с дыркой в боку, который я нашёл на старом кострище на берегу ручья. Выгребал им песок, складывал аккуратно, на бережке. В потолок песчаный даже деревянные колья вбил, чтоб держался, настоящие сваи. А крышу не ставил. Как крышу поставишь так хоть святых выноси. Крыша есть – и над крышею сразу ещё крыша, а над ней ещё одна. Нет, нам крыши не нужны.

Ну, да. И начал здесь жить… И назвал я это место «Выходные», у солнца и воды. Сухарей было у меня полмешка, консервы, ягоды, ловушки на зайцев ставил, но ни один не попался. Тихо жил, пел волголоса, танцевал иногда у ручья. Вода была студёная, видать из глубины где-то недалеко била. Прошло какое-то время, и вот как-то раз я чем-то занимался у самого входа, что-то мастерил, вдруг слышу – ууууууууууууууииииииииииииибоммммммм – и с потолка, как раз над моей головой, как посыплется песок, какая-то труха, и передние мои сваи как ухнут вниз с диким треском. Земля заколебалась у меня под ногами, и в течение нескольких минут было три таких сильных удара, что… рассыпалось бы в пух и прах самое крепкое здание. Самое крепкое! И посыпалось всё. Посыпалась посуда, мебель, люди посыпались. Деньги, газеты, продукты, щепки. Это так рубили лес. Лес рубят – щепки летят. Но кто бы тут рубил лес, зачем лес рубить. Это же редкость в наших краях, в степных ковылях. Нет, землетрясение это чистой воды. Землетрясение у чистой воды. После этого я уже в землянке той засыпанной не спал, спал на берегу, но землю трясло по нескольку раз на дню. Землю трясло. Так ей всё обрыдло – земле.

Потом было около полудня. Я шёл по лесу, один шёл по лесу, совсем один шёл по лесу… Уже давно шёл по лесу. Может быть, год шёл по лесу. Пели птицы. Ветерок такой лёгкий. Солнце, ну вот как в полдень. И вдруг – увидел след человеческой ноги, ясно отпечатавшийся на земле! Я остановился и не мог сдвинуться с места, как будто меня поразил гром, как будто я увидел привидение. Я стал прислушиваться, я озирался кругом, но в тот момент не слышал и не видел ничего подозрительного. Мне хотелось, хотелось узнать, нет ли там ещё отпечатков. Но других отпечатков не было. Может быть, мне померещилось? Может быть, этот след не принадлежит человеку? Нет, я не ошибся! Это был несомненно след ноги человека: я отчетливо различал …подошву. Это ведь так и бывает – пятка, пальцы, подошва. Человек. Откуда здесь взялся человек? Как он сюда попал? Я терялся в догадках. Рядом ещё один человек, ещё один человек, другой человек. Совсем другой человек. Другой человек может прийти и всё у тебя съесть. Другой человек может здесь осесть. Взять твой стул и на него сесть. Вот что такое другой человек, вот что такое другой человек.

В страшной тревоге, в страшной тревоге, не чувствуя земли под ногами, поспешил я назад. Мысли путались у меня под ногами! Нет! Мысли путались у меня в голове. Через каждые два-три шага я оглядывался. Я боялся каждого куста, каждого дерева. Каждый пень я издали принимал за человека. Невозможно описать, какие страшные и неожиданные формы принимали все предметы в моем взбудораженном воображении! Какие дикие, причудливые мысли в то время волновали меня! И какие нелепые решения принимал я в пути. Невозможно описать! Невозможно описать! Я бежал, я нёсся, я задыхался, я спешил!

Мне надо было спрятаться, скрыться, затаиться, с землёю слиться. Я как раз взбегал на высокий холм и под крупными какими-то кустами  я заметил нору. Меня заинтересовало! Куда она может вести?! С большим трудом я протиснулся в неё и очутился в пещере. Пещера была очень просторная и такая высокая, что я тут же, у входа, мог встать во весь рост. Но вылез я оттуда гораздо скорее, чем влез. Вылез ну примерно раз пять быстрее чем влез. А почему? А почему? А потому! А потому! Всматриваясь в темноту, я увидел два огромных горящих глаза, смотревших прямо на меня Я не знал, кому принадлежат эти глаза – кто хозяин этих глаз, кто смотрит сквозь эти глаза, кто глядит в эти глаза, но прежде чем успел что-нибудь сообразить, инстинктивно бросился прочь. Через некоторое время я, однако, опомнился и обозвал себя тысячу раз дураком. Ровно тысячу раз. Дурак, дурак, дурак, дурак…

Может быть, это и есть тот самый выход, и на меня смотрят уже с той стороны! С той самой стороны! Робин-зонд не боится подземных духов, пусть они боятся Робин-зонда! Набравшись храбрости, я прямо у входа зажёг свечку, у меня ещё оставалась одна, резервная, и снова полез в пещеру. Не успел я ступить и трёх шагов, освещая себе путь, как снова испугался, пуще прежнего: я услышал громкий вздох. Так вздыхают люди от боли. Затем раздались какие-то прерывистые звуки вроде неясного бормотания… и опять тяжкий вздох. Я попятился назад, холодный пот выступил у меня на всем теле, и волосы встали дыбом. Если бы у меня на голове была шляпа, волосы, наверное, сбросили бы её на землю. Вот прямо сбросили бы её на землю. Мои волосы. Мою шляпу. Но не было у меня шляпы. Ничего у меня не было. И вот, собрав всё мужество в кулак, вот так, я снова двинулся вперёд и при свете… и при свете, который держал над головой, увидел на земле громадного, чудовищно страшного старого козла! Громадного, чудовищно страшного старого козла! Как он туда попал, как он туда забрёл? Брёл, брёл и забрёл. Шёл, шёл, неспеша думал о чём-то. Просто козёл! Ну, просто козёл. Старый чудовищно страшный козёл.

 

Землю трясло всё чаще. Я уже особенно и не ходил никуда, далеко не ходил. Опять и опять грохотало и всё ближе и ближе. Много было звуков. Лес кончился, хотя вокруг стоял лес. Но он звучал… как телепередача из горячей точки. Такие вот цветочки.  Вот как он звучал. Фырчал, стонал и серчал. И вот как-то раз, поднявшись от ручья по косогору вверх, я, к своему ужасу, увидел невдалеке, километрах в двух от меня, пламя – как от гигантского костра. Что-то там догорало, плавилось, дымилось. Снова они, значит, всё-таки снова они! Как я ни бежал, куда ни бежал, безжалостно они меня догоняли. Привезли таблички с надписью «Вход». Значит, уже здесь. И появились они не на той стороне, где я почти никогда не бывал, а здесь, недалеко от меня. Это привело меня в ужас. Но я уже никуда не бежал, стоял, и вдруг на поляну прямо передо мной выехал танк. На его броне сидели люди. Один из них в огромном зелёном шлеме заорал: «Кто такой»?

Я, теряя голос от страха, засипел в ответ: «Робин-зонд…»

А он: «Нет, это я – Робинзон! Я, командир отдельного батальона “Выход”. Уже год воюем мы за выход Украины из СНГ, Донбаса из Украины, за выход Дона из берегов и человека из себя. А ты, видать, абориген, из местных, лесных. Значит быть тебе при мне Пятницей! Полезай на танк»!

И тут – откуда силы у меня взялись. Рванул наискосок, перескочил косогор, только слышу автоматная очередь и мат-перемат. И толчок в спину, под лопатку. А я – в самую глухомань, и бегом-бегом ещё километра два. Слышу – танк заурчал и куда-то вдаль поехал. Я тогда лёг на землю, сложил вот так руки, крест-накрест, лёг и думаю – неееет, неет, это я – Робин-зонд, зондирую подходящую почву, рассылаю во все стороны почту, которую никто не прочтёт и я не проч-ту. Я никогда не прочь ту-ту-ту-ту-ту-ту. Звуки отбоя. Если я – Робин-зонд, значит, это у меня должен быть Пятница. Семь пятниц на неделе. А вдруг сегодня среда? Такая вокруг нас среда. Такая ситуация. Нет, я не назвал бы его Ситуация, я бы назвал его Пятница, потому что вот такая вокруг нас среда. Если ты не гондон… Как ты в этот лес залез? Лес проблем. Так, кстати, по-французски пишут лес проблеммес. Я в школе французский учил. Помню, школа, та улица, центр. Улица Артёма. Ты в теме? Моя тема – тьма. Моя тема – му! Моя тема – хррр! Вжик аблдал ноуэмпи науэнданго ныдин ги ви. А вара бе вэй!Стрелк офф, офф стрелк!  Коло энд май, эс-ка. Перррво и май, эс-ка. Анганола хрпст Моторола хрындывыр! Уррраган аш ра тудэй май ган ё ган танк йо га бэтээр дээнэр зинзивер заэндуган су семь су си са наваха в ухо уха уфа фа уефа че че эн аннивёсари сари суси сури суржик вжик жжёт жуть жжих ааввааах  сау рокот-пять  рокот-пять  гив иии буря тино и сжжж и ссссжжжж афффф гххххххх дтттт
птттт сссфф ууучшчш у-тэ-ха-пэ-тэ-фа на она нав-на вне вню охо, охо… хо… ло… дно! ма… ма… а… у…

Он лежит на полу. Затемнение.